ПО ТРОПИНКАМ ПАМЯТИ ШАГАЯ
Жаркое июльское солнце, запах цветущих трав и жужжание пчёл уводят в памяти к таким же летним дням далёкого детства. С подружкой Катей, жившей через дорогу, много времени проводили вместе: было много общих дел. Забираться на черёмуху, строить «клетки», купаться в пруду. А когда мы обе увлеклись фотографией, лучшего времени, чем ясные летние дни, для контактной печати было не найти!
Временную «фотолабораторию» Катя предложила оборудовать в избе дедушки, Георгия Иудофеевича Шистерова. В комнате занавешивали все окна и печатали фотокарточки, прикладывая фотобумагу и негатив к стеклу, открывая его на определённое время. Потом снимок проявляли, с волнением наблюдая, как на белой бумаге появляется изображение. Промывали, закрепляли, снова промывали и сушили. Процесс крайне увлекательный!
До сих пор храним благодарные воспоминания о доброте дедушки Егора, как звали его в деревне, и его второй жены, Секлетиньи Степановны. Первая жена, Анна Васильевна, ушла из жизни в 1931 года, оставив сиротами двух дочерей, выживших из 17 рождённых. Старшая, Елизавета Георгиевна, мама Кати, стала учительницей Спешковской начальной школы. Младшая, Екатерина Егоровна, заведовала Спешковским сельским клубом. Бабушка Секлетинья не обижала внучек, хоть они и были ей не родными. Помню, как она называла мою подружку Катеринкой-Малинкой.
На левой стороне улицы находилась усадьба Г.И. Шистерова.
Ныне – ул. Набережная
Георгий Иудофеевич был землепашцем, знал плотницкое дело. В молодости он работал на строительстве рогалёвской церкви. Стефано-Сергеевская церковь заложена 8 сентября 1901 года. С техникой безопасности и ограждениями рабочих мест дело обстояло неважно, он упал с высоты и повредил руку. По этой причине работать в колхозе в полную силу не смог, однако не отчаялся и освоил ремесло сапожника, начал ремонтировать обувь.
Церковь в д. Рогали
Судьба церкви тоже оказалась непростой. Построенная в 1906 году, освящённая 23 сентября 1906 года епископом Никанором, она с 20 декабря 1939 года использовалась под зерносклад. Вновь открылась 23 мая 1945 года и действовала до 27 декабря 1960 года. В восьмидесятые-девяностые в здании бывшей церкви располагался сельский Дом культуры, но случился пожар, осталось только пепелище. На этом месте установлен памятный крест.
Памятный крест
Помню, что меня поразило, когда я впервые пришла к Шистеровым: посреди двора над зеленью молодой травы возвышалась грудка поношенной и не очень детской обуви. Тут лежали сандалии, туфельки, ботиночки разных размеров и цветов. Оказалось, что это обувь эвакуированных из Ленинграда детишек.
Военная блокада Ленинграда длилась 872 дня: с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. За это время из города и области эвакуировали более полутора миллионов людей в области, которые находились вдали от фронта. В Очёрском районе разместили 328 эвакуированных детей. Их везли в товарных вагонах, в Пермь (тогда г. Молотов) ехали иногда больше месяца. Из воспоминаний З. А. Мальцевой, записанных пермским писателем А. А. Дубровиным: «Нас везли, никто не знал, куда. Сопровождали нас ленинградки Дора Ивановна и Анна Андреевна «Нюра», повар, совсем молодая девушка». Детей разместили в Очёре, Павловске и ещё нескольких сёлах района. В Спешково освободили под детский дом помещение библиотеки.
Здание, в котором на втором этаже, справа, разместили ленинградских детей
Был ноябрь, уже холодно, за детьми отправились в Верещагино на трёх повозках. Одним из встречающих был Евтифей Михеевич Плотников, учитель Спешковской школы. Призванный в ряды Красной армии, он не попал на фронт из-за плохого зрения, а был определён в трудовую армию (за точность названия не ручаюсь). Детишек усадили в два короба, на третей повозке разместился сопровождающий персонал. Путь предстоял не близкий — 18 км, а на улице было -25оС. Ребятишки были легко одеты, быстро замёрзли, поэтому остановились в д. Хлопуши. Добросердные жители приняли у себя маленьких дрожащих путешественников, обогрели на печах, покормили, напоили чаем.
В Спешково детскому дому выделили участок под огород, покос. Председатель шефствующего колхоза выделил эвакуированным корову и лошадь. Лидию Семёновну Шистерову назначили помощницей по хозяйству. Дети пошли в школу, многие подружились с местными. Воспитательницы познакомились со здешней кухней, научились стряпать картофельные шаньги. Г. И. Шистеров ремонтировал ребятишкам обувь, которая быстро изнашивалась, становилась мала. Детдом выезжал из Спешково в 1945 году, провожали детей всем селом. Мне тогда не было и года, помнить этого я не могу, только рассказы земляков да зацепившая в детстве небольшая горка обуви навсегда остались напоминанием о непростых судьбах соотечественников и земляков. В Рогалях, на ул. Солнечной, на краю березника поставили часовню, охраняющую вечный покой ушедших и вселяющую надежду, что никто и ничто не будут забыты. Под сенью тех берёз покоятся и двое ленинградцев…
Когда сгорело здание церкви, Дом культуры перевели в Спешково. В связи с открытием пригласили двух ленинградских артисток. Они были растроганы рассказами о военных годах, о детдоме, читали произведения о войне, о непростых человеческих судьбах. Нет уже этого здания на пригорке, построенного в 1856 или 1861 годах (по разным источникам) и больше века прослужившего людям, но остались дороги, людские связи и воспоминания.
Часовня на ул. Солнечной
Помню, в Очёрской школе-интернате нас кормила вкуснейшими обедами прекрасный повар, уважаемая женщина Анна Андреевна, эвакуированная из блокадного Ленинграда. Строгая, аккуратная, она учила девочек во время дежурства по столовой или при подготовке к праздникам накрывать на стол, жарить блинчики, печь торты. Выпускники школы интерната, наверное, помнят вкус нежнейшего «стёпки-растрёпки», который Анна Андреевна с девочками-помощницами готовила к большим праздникам.
Иван Бунин писал:
«Всё проходит, да не все забывается». Наши воспоминания, как пунктирная линия, соединяют прошлое и настоящее, дают опору в выборе жизненных координат и оценке событий».
Светлана Ямалитдинова (Балашова)
