ЗАПИСКИ ДЕРЕВЕНЩИНЫ №2: ЗИМНИЕ ПРОГУЛЫ
Утро. Мама вбегает в комнату, стягивает одеяло. Поморщившись, открываю глаза. Синоптики обещали мороз. Гляжу в окно, за которым дрожит от холода термометр, — так и есть, -33 по Цельсию. Значит, сегодня школа будет скучать по мне. Счастливый ныряю в теплую постель. Когда тебя обнимает одеяло, не так уж трудно заснуть, особенно рано утром.
Через пару часов лениво потягиваюсь в кровати, носом ловлю запах свежих оладьев. Дома тихо, мама ушла на работу. Потирая глаза, я весь растрепанный приступаю к утренним процедурам, позже — к завтраку. За трапезой меня охватывает легкая грусть. Дома скучно и пусто. Прошвырнусь по окраинным улицам. На улице, конечно, холодно, но не настолько, чтобы не погулять. Кофта, кофта, шарф, куртка, толстенная шапка, валенки, варежки на завязке. Думаю, хватит.
Похожий на снеговика от количества одежды выкатываюсь на крыльцо. Странное сочетание: морозный воздух нагло щиплет за нос, пока яркие солнечные лучи ласково и робко гладят щеки. Дым валит вьющимися клубами столбом, словно играет. Подобострастно вторит ему пар изо рта. Хрустит под ногами. Валенки оставляют причудливые следы на дороге. С обоих краев дороги неуклюже громоздятся сугробы белого чистого снега, настолько чистого, что глаза боятся.
Характерный звук потрескивания периодически раздражает слух. Пришлось оглядываться. Вижу, ловко и звонко колет дрова мужик. Неужели не холодно? Когда он замахивается, куртка задирается так, что уже червонная поясница остается наедине с суровым февральским морозом. «Бог в помощь», — говорю. Мужик кисло осклабился и что-то фыркнул. Устал; видать, с рассвета работает. Когда он превратился в колеблющуюся точку на горизонте, я повстречал одноклассника (в деревне трудно увидеть незнакомое лицо). Плут, тоже прогуливает. Непонятно, зачем, мы сделали вид, что друг друга не узнали, и разминулись.
Хитрый холод постепенно проникал в мои доспехи, незаметно расплываясь по всему телу. Я это обнаружил, когда уже, подобно щелкунчику, стучал зубами. Мой розовый нос также давал знать, что ему холодно. Капюшон куртки я сделал своим забралом, шарф натянул повыше. Одни отягченные инеем ресницы были видны. Сумоист-ниндзя - ну умора.
Я решил вернуться домой, по пути захватив дров из сарая, где меня приветствовал бедный озябший свин поклоном. Всё, что я мог для него сделать, — обдать его сожалеющим взглядом и бросить подстилку. Чуть позже я уже грею руки над только что разгоревшимися поленьями. Еще чуть позже я сижу в кресле с кружкой теплого чая и дряхлой захудалой книгой, укутавшись в шаль и свернувшись калачиком. Тонкой струей теплота от кончиков пальцев ног распространяется во все члены. Всё ещё красный нос задрожал от удовольствия. Впереди меня ждёт целый день ничегонеделания...
Когда я думаю о таком морозе, мне хочется срочно от него спрятаться в воспоминаниях о намного более теплых днях. Например, в греющем бабьем лете. Но об этом как-нибудь в следующий раз.
Д.А. Федосеев
